Расцвет местных мастерских наступает в эпоху Среднего царства (XXI—XVII вв. до н. э.). В этот период выдвигаются Сиут, Кус, Абидос, продолжают работать мастерские Гебелейна. Престол перешел в руки фиванской династии, однако Фивы не смогли сразу стать ведущим художественным центром, так как там еще не было достаточного количества профессиональных мастеров. Наряду с высокохудожественными рельефами в Фивах, даже в одной и той же гробнице, имеются и исполненные менее профессионально. В эрмитажной коллекции отсутствуют фиванские рельефы этого времени, но есть рельефы из других областей с характерными для них иконографическими и стилистическими чертами.

Важную роль играли художественные мастерские Абидоса, который с конца Древнего и особенно в эпоху Среднего царства стал крупнейшим религиозным центром страны. Здесь почитался бог Осирис, царь мертвых. Каждый благочестивый египтянин мечтал быть погребенным в абидосском некрополе или посвятить в храм Осириса статую, стелу или кенотаф (ложную гробницу). Большое количество заказов стимулировало деятельность абидосских художественных мастерских.

В абидосском некрополе найдена стела начальника казначеев Гора, который жил в период царствования фараона Сенусерта I (XX в. до н. э.). Такие форма стула, покрой опоясания, шапочки, расположение жертвенной еды и сосудов, а также некоторая грубость рисунка встречаются на многих абидосских памятниках этого времени.

Относящийся к концу Среднего царства кенотаф домоправителя визира Анху Сахатора (также из Абидоса) является миниатюрным подобием гробницы. На трех стенках высечены рельефы с фигурами Сахатора, членов его семьи, а также занятых работой слуг. Надписи и изображения выполнены в грубоватой и небрежной, но не лишенной выразительности манере.

Для скульптуры абидосских мастерских характерны мягкость трактовки как бы расслабленных тел, особый тип скуластых лиц с широко расставленными глазами (см. статуэтку сидящего мужчины). Изображения, созданные в городе Кусе (статуэтка мужчины из черного гранита), отличаются подчеркнутой мускулатурой груди. В мастерских Дашура (к югу от Мемфиса) исполнен рельеф для гробницы домоправителя дворца Хнумхотепа; надпись на нем составлена из тщательно вырезанных иероглифов (что вообще присуще памятникам начала Среднего царства) и свидетельствует о сохранении традиции Мемфиса.

В эпоху Нового царства (XVI—XII вв. до н. э.; XVIII— XX династии) фиванские художественные мастерские заняли ведущую роль в стране. Архитектура Фив создает новые типы храма, гробницы, жилого дома; в скульптуре и рельефе по-новому осмысливается образ человека. Большую роль в развитии искусства начала Нового царства сыграл храм царицы Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри (близ Фивы). Хотя отдельные изображения в этом храме еще связаны с традицией Древнего и Среднего царств, скульптура и рельефы его уже качественно иные по стилю. Их отличают мягкость рисунка, близкие к истинным пропорции фигур, тенденция к передаче движения, глубины пространства.

Стены храмов в это время покрывают многофигурные композиции. Рельеф с изображением мужской головы, по-видимому, был сделан для храма Хатшепсут и являлся частью подобной композиции. Тип лица, крупного в верхней части, миндалевидный глаз, орлиный нос с подчеркнутыми крыльями, полный рот с ямочками в углах, маленький круглый подбородок, а также короткий парик сближают рельеф с изображениями воинов и носителей даров из этого знаменитого храма. Такой иконографический тип сложился под влиянием портретной скульптуры Хатшепсут (начиная с эпохи Среднего царства египтяне стремились изображать себя похожими на правящего царя),

Несмотря на главенствующее положение Фив и их влияние на культурную жизнь страны, художественные мастерские других центров не утратили своей самобытности. Это касается прежде всего Абидоса и Мемфиса. Абидос и в эпоху Нового царства остался крупным религиозным центром, где по-прежнему особо почитался Осирис как судья загробного мира и бог мертвых. В этом городе была выполнена стела Ти. Ее размер, форма, композиция, очертания и пропорции фигур, рисунок иероглифов, изображение в верхней (поддужной) части священных глаз — характерные признаки памятников некоторых абидосских мастерских Нового царства.

К середине XV века до н. э. (XVIII династия) фиванское искусство достигает подлинной зрелости. Так, стела египтянина по имени Усерхет из его фиванской гробницы отличается простотой и ясностью композиции, четкостью рисунка и нарядной красочностью. Пропорции фигур обычны для фиванских рельефов: несколько удлиненные тела и конечности, небольшие головы.

Для круглой фиванской скульптуры первой половины Нового царства типичны широкие, крепкие фигуры мужчин и четкие линии женских фигур с подчеркнутой талией (см. группу писца Шери). К концу XV века до н. э. на смену классической сдержанности приходит изысканная сложность форм. Прежде гладкие поверхности статуй детализируются линиями и объемами, передающими складки гофрированных одежд, косы и локоны париков. Формы приобретают изнеженную мягкость, линии стремятся к текучести. В трактовке фигур появляется оттенок холодной утонченности. Один из шедевров эрмитажного собрания — вырезанная из темно-коричневого дерева статуэтка юноши с удлиненными пропорциями тела и слегка вытянутым черепом — наиболее точно воплощает особенности фиванской пластики конца XV века до н. э. Именно в это время зарождаются элементы стиля, который будет господствовать в искусстве амарнского периода первые десятилетия XIV в. до н. э. — правление Аменхотепа IV (Эхнатона). Если в начале этого периода мастера утрировали черты лиц и формы фигур в своем стремлении приблизить изображение к оригиналу, то позже появляются гармоническая соразмерность пропорций и мягкость в моделировке лиц и тел. Известное представление об особенностях этого стиля дают памятники фиванской школы времени ближайших преемников Эхнатона. В целом для них характерна тенденция к возрождению прежних художественных норм; однако неизбежно сказывается сильное воздействие амарнского искусства. Стела египтянина Сетау происходит, по-видимому, из его фиванской гробницы. Сходство с амарнскими рельефами здесь выступает особенно ясно в очертании профиля Осириса, самого Сетау, некоторых женских лиц и фигур.

Те же черты можно наблюдать и в фиванской круглой скульптуре этого периода (см. фрагмент скульптурной группы). Тяжелые веки полузакрытых глаз и глубокие углы рта женского лица сближают его с хорошо известными амарнскими портретами.

Влияние наследия Амарны послеживается не только на фиванских памятниках, но и на памятниках других центров, в частности Мемфиса. Мемфисские памятники, отличавшиеся некоторой сухостью и обобщенностью, заметно меняются. Стела Ипи, царского писца и управителя дворца фараона (первая половина XIV в. до н. э.), была создана, вероятно, для его гробницы, находящейся в некрополе Саккара. Ипи изображен перед богом Анубисом в традиционной позе преклонения. Стела дает пример типичного для искусства Древнего Египта сочетания монументальности и строгости композиции с декоративностью и певучей красотой линий. Замечателен ритмический строй изображения, достигаемый чередованием исполненных то резцом, то краской складок одежды, бахромы, волнистых прядей парика, согнутых рук. На стеле Харемхеба из его саккарской гробницы будущий фараон запечатлен восхваляющим богов Атума, Осириса и Птаха. Силуэты фигур еще близки амарнским: та же мягкость облика, изысканность плавных контуров. Стела, как и предыдущая, сделана в период царствования Тутанхамона: при нем и его преемнике Эйн Харемхеб еще был полководцем (так он и именуется в надписи).

С середины XIV века до н. э. в фиванской скульптуре наметились изменения: становятся обычными удлиненные мягкие овалы лиц, вытянутые пропорции фигур (см. статую мужчины с наосом). В этот период значительно оживилась деятельность северных художественных мастерских, что было связано с усилившейся политической и военной ролью Северного Египта. Созданная здесь скульптура находилась под влиянием мемфисского искусства времени великих пирамид, однако восприняла лишь его внешние признаки. Для статуй характерны широкие плоские лица, тяжелые массивные тела, толстые руки и ноги с широкими кистями и ступнями (см. стелу скульптора).

В X веке до н. з. Египет был объединен под властью ливийских правителей. Столицу перенесли на север, но Фивы сохранили значение древнего художественного центра. К замечательным росписям, рельефам, скульптурам фиванского некрополя мастера постоянно обращаются как к образцам. Однако гробницы уже не декорируются с прежней пышностью. Росписи, раньше покрывавшие их стены, теперь украшают саркофаги, которые становятся необычайно нарядными. Особенно интересны по сюжетам и исполнению росписи саркофагов жрецов Амона (см. саркофаг Мапуи). Во многом эти росписи находятся под влиянием декоративного стиля второй половины Нового царства.

Нубийские завоеватели, вторгшиеся в страну во второй половине VIII века до н. э., основали XXV (эфиопскую) династию. В Фивах, вновь ставших столицей, усиливается деятельность художественных мастерских. В рельефе и скульптуре вырабатывается тип портрета эфиопского фараона. При создании такого портрета внимание уделялось не столько индивидуальным чертам, сколько общим, этническим. Безусловно, скульпторы отражают некоторые особенности данного лица (см. портрет Тахарки), но никогда они не дают той детальной его разработки, той индивидуализации, которой добивались в царском портрете мастера прежних времен.

В VII веке до н. э. власть оказалась в руках фараонов родом из западной дельты (XXVI династия). Столицей Египта стал город Саис на севере страны. Фивы окончательно утрачивают значение не только как политический, но и как художественный центр. Фиванская скульптура становится все более условной и однообразной, хотя и продолжает традиции, сформировавшиеся под влиянием памятников местных некрополя и храмов. Этой скульптуре свойственны удлиненные пропорции, сглаженная передача мускулатуры, суховатая моделировка суженных книзу лиц (см. статую Осириса).

Приблизительно в середине VII века до н. э. на севере Египта началось становление качественно нового стиля, отличного от художественного стиля прочих районов. Появляются статуи с более широким овалом лиц, полными щеками и словно «замерзшей» улыбкой пухлых губ. Причины таких изменений пока труднообъяснимы. Возможно — и это обычно для древнеегипетского искусства, — решающую роль образца здесь сыграл какой-либо из царских портретов. «Северный» тип оказался настолько жизнестойким, что именно он и сделался основой для портретных статуй времени Птолемеев (см. портрет Птолемея II; III в. до н. э.).

Уже с VII века до н. э. не только круглая скульптура, но и рельефы заупокойных стел свидетельствуют об изменениях как в самом типе человеческих изображений, так и в характере их пластического воплощения. На фиванских стелах фигуры все более схематизируются; одежды передаются ровно закрашенным силуэтом; многочисленные фигуры размещаются в длинный ряд.

В Абидосе по-прежнему изготовляют большое количество заупокойных стел. Из его мастерских выходили стелы с традиционно помещаемыми в верхней части изображениями священных глаз и благопожелательными знаками, а также с лежащими фигурками священных шакалов, длинные шеи которых — примечательная особенность абидосских памятников. Изображение доминирует над текстом, более коротким, чем на подобных стелах из Фив. Однако сами персонажи с удлиненными затылками маленьких голов, тонкими шеями по исполнению весьма схематичны.

На ассуанских стелах, в противоположность абидосским, большая роль отведена тексту. Фигуры на них, как правило, исполнены схематично, почти как знаки, а иероглифы сравнительно велики. Ассуанские мастера зачастую использовали для стел мягкий песчаник.

Как уже говорилось, сравнительная скудость дошедшего до нас материала часто мешает сделать окончательные выводы о специфике искусства той или иной области Древнего Египта. Путь к решению этой проблемы — внимательное изучение деталей, тщательное сопоставление иконографических и стилистических особенностей, которые дают возможность выявить черты, присущие памятникам данной области. Этапом такой работы и является настоящая выставка.