Глава «Архитектура сасанидского периода» книги «Всеобщая история архитектуры. Том I. Архитектура Древнего мира». Автор: В.Л. Воронина; под редакцией О.Х. Халпахчьна (отв. ред.), Е.Д Квитницкой, В.В. Павлова, А.М. Прибытковой. Москва, Стройиздат, 1970

---

К началу III в. на территории Ирана, как и в районе Средиземноморья, начался кризис рабовладельческой системы, выражавшийся в разложении общины, усилении эксплуатации крестьян, росте товарного производства. Государство, лишь номинально подчинявшееся власти Аршакидов, внутренне ослабленное междоусобицами, извне испытывало давление Римской империи. В этих условиях началось объединение Ирана.

Основатель новой династии Сасанидов Арташир I был внуком жреца Сасана и сыном Папака — правителя Истахра, узурпировавшего престол Фарса. Опираясь на поддержку части родовой знати, военной аристократии и жреческих кругов, Арташир утвердился в Фарсе, затем расширял свои владения за счет территории Исфахана, Кермана, Хузистана, создал сильную коалицию, а в 224 г. выиграл битву с последним из Аршакидов Артабаном V и стал правителем Ирана. Центром нового государства остались, как и прежде, города Двуречья — Селевкия и Ктесифон.

Карта сасанидского Ирана

После коронации 226 г. Арташир, уже царь царей — шахиншах, продолжал завоевательную политику и расширил границы государства на восток — до реки Кабула, на север — до низовий Аму-Дарьи, захватил Азербайджан и часть Армении.

Сын и преемник Арташира Шапур I (241—272 гг.) еще более упрочил положение государства: нанес поражение Римской империи, полностью присоединил Армению, совершил поход на Сирию и Каппадокию и присвоил себе титул «шахиншаха Ирана и не Ирана» (т. е. царя не только коренных иранских земель, но и новоприобретенных). В IV в. сложилась мощная держава, оспаривавшая у Рима господство на Востоке.

Образование Сасанидского государства является важнейшим этапом истории Ирана, знаменующим не только политические, но и серьезные социальные сдвиги в судьбах страны, ставшей на путь феодализма. Особое значение имеет переходный период (III—IV вв.), когда формируется начала новой государственности и зарождаются новые формы идеологии.

Иран играл видную роль в торговле. Великий «шелковый путь» связывал его с Китаем и Средней Азией на Востоке, Римом и Средиземноморьем на Западе. Оживленная морская торговля поддерживалась с Индией и Цейлоном, Южной Аравией и Эфиопией.

В конце V — начале VI в. возникло народное движение, названное по имени его вождя и проповедника Маздака. Это движение намечает внутренний рубеж в рамках сасанидского периода.

Учение Маздака привлекало широкие массы населения социальным лозунгом общности имущества. В 529 г. движение было подавлено, Маздак был казнен, но учение его не погибло и дало впоследствии новые ростки в среднеазиатском восстании Муканны.

Маздакитское движение привело к перегруппировке социальных сил — ослаблению знати и жречества, усилению централизации государства. Преемник Кавада I Хосров I Ануширван произвел ряд важных реформ государственного аппарата; укрепил и подчинил себе армию, упорядочил государственные финансы, делопроизводство и канцелярию. Шахиншах сосредоточивал полноту государственной власти, управление провинциями осуществлялось через местных правителей.

При Хосрове I упрочились границы Ирана на севере (по Аму-Дарье), где теперь соседствовал тюркский каганат, укрепился он и на юге Аравии — в Йемене, контролируя торговлю благовониями. Особенно агрессивную внешнюю политику проводил Хосров II, войска которого захватили Палестину, Сирию и малоазиатские земли до Босфора. Даже Египет в течение почти десяти лет находился во власти персов. Но процесс феодализации и внутренние противоречия ослабили государство, привели к отпадению ряда областей. В 651 г. Иран был захвачен арабскими войсками и вошел в состав халифата Омейадов.

Материальная и духовная культура, в частности искусство, стояли в сасанидском Иране на большей высоте. Широкий размах получило строительство, возводились жилые и культовые здания, инженерные и коммунальные сооружения. От этого времени сохранились многочисленные архитектурные памятники, особенно много известно дворцов и храмов. Но их нельзя считать изученными: датировка памятников нередко очень шаткая и даже назначение многих из них еще не установлено. Это затрудняет анализ и оценку архитектуры сасанидского времени, а в особенности выявление общей линии развития. Во всяком случае, бесспорно своеобразие, самобытность зодчества этого периода. С установлением сильного централизованного государства в искусстве стали господствовать местные традиции.

Города сасанидского Ирана были средоточием торговли и ремесла, а центром каждого из них был рынок.

Сасанидский период характеризуется интенсивным градостроительством, в котором были кровно заинтересованы сами правители. В пределах царских владений строились города, носившие имя царя. Они служили опорными пунктами и административными центрами государства. Вновь образованные города заселялись частью за счет уведенного в плен мирного населения захваченных земель (в значительной мере — из римских провинций), частью за счет насильственного переселения иранцев. Путем такого смешения достигалась ассимиляция и закрепление иноземных переселенцев, в среде которых были искусные ремесленники. Каждому городу отводился земельный надел, составлявший его округу и кормивший население. Часть земель получала в качестве надела городская знать, часть раздавалась населению «для возделывания». Города, таким образом, носили полуаграрный характер и жители их были тесно связаны с землей. Город делился на части: в одной жила знать, в другой — торговый и ремесленный люд. Полисное управление давно отошло в прошлое, и во главе города стоял сатрап — чиновник, ответственный за оборону города и округи, сбор податей и хозяйственную организацию.

Согласно письменным источникам Арташир I построил до девяти городов, в том числе Арташир Хурру или Гур на его родине в Фарсе. Шапуру I также приписывается основание и обновление многочисленных городов; отмечается при этом, что он приказывал вначале сделать план и подсчитать расходы на постройку. Назначался распорядитель работ и отбирались мастера (в хрониках упомянут один из зодчих того времени — Тотай). Победу над римским императором Валерьяном Шапур I отметил постройкой города Бишапура с великолепным дворцом. В Хорасане после победы над туранцами был основан город Нишапур. На ровной местности города получали регулярную планировку. Археологическими изысканиями выявлены два типа регулярной планировки городов — унаследованный от парфян круглый и отражавший римские традиции прямоугольный. Круглыми городами были Гур и Дарабгерд. Бишапур и Нишапур имели прямоугольную планировку — возможно в этом сказалось участие в градостроительных работах римских военнопленных, труд которых широко использовался после победы над Валерьяном. На пересеченной местности было трудно соблюдать геометрическую схему. Дари Шахр, крупный (до 60 га) город в узкой долине Луристана, судя по руинам, имел в плане неправильные очертания.

Гур построен Арташиром в первой половине III в., еще до победы над Артабаном. Арабское нашествие превратило город в руины. С высоты птичьего полета виден идеально круглый контур городских стен, образующих разделенный глубоким рвом двойной вал. Истахри сообщает, что в городе было четверо ворот по странам света. В центре круга высится нечто вроде обелиска или пирамидальной башни со следами внешней винтовой лестницы. На вершине ее некогда пылал священный огонь, о котором говорит Истахри — он также добавляет, что сюда был проведен акведук. Вокруг башни видны следы городских построек, образующих запутанный лабиринт, очевидно, здесь были сосредоточены главные культовые и аристократические здания города, в свою очередь обнесенные круглой стеной. В этой зоне в сотне метров к северо-востоку от башни стояло на террасе святилище огня, ныне известное под названием Тахти Нишин. В периферийной части города построек незаметно. Там и тут внутри и вне городских стен рассеяны в окружении полей современные деревни. После арабского завоевания в полутора километрах к юго-востоку от города выросло селение Фирузабад; это название прилагается в средние века и к остаткам древнего города.

Структура Дарабгерда совершенно сходна: видно внутреннее кольцо застройки вдвое меньшего диаметра и высящаяся на скале центральная постройка, возможно цитадель. По обе ее стороны на одной оси заметны два бугра — остатки сооружений. В стенах на равных расстояниях было расположено восемь ворот. В прошлом веке ясно прослеживались остатки акведука, пересекавшего стены и проведенного к центру города.

Город Бишапур с юга и запада был ограничен прямолинейным контуром стен.

Стены встречаются под прямым углом, отмеченным башней. Северная граница города образует прямоугольный выступ, следуя извилистому руслу реки. В широтном направлении город вытянут на 1500 м, в меридиональном — до 900 м. Его короткий восточный фронт контролировала стоящая на холме цитадель. Под защитой цитадели вдоль восточной стороны раскинулся дворцовый ансамбль с храмом. Главный въезд в город находился посередине западной стороны. Плотная городская застройка в основном подчинена прямоугольной уличной сети, где ясно читаются главные широтные и меридиональные артерии. На их скрещении в центре города стояли две вотивные колонны высотой около 6,5 м с коринфскими капителями. Надпись пехлеви на одной из них гласит, что колонны воздвигнуты по приказанию Шапура I в 266 г. Колонны составляли часть ансамбля со статуей Шапура I, от которой остался пьедестал, фланкированный двумя маленькими алтарями огня. Город был обитаем и во время арабского халифата, в западной его части у ворот видны остатки обширного омейадского здания.

Нишапур имел регулярную прямоугольную планировку наподобие шахматной доски в 60 клеток.

При Хосрове I продолжалось интенсивное строительство городов.

Хотя первые Сасаниды любовно создавали себе роскошные резиденции на родине в Фарсе, столицу они устроили на берегах Тигра, где бился пульс политической жизни. Уже Арташир I вновь избрал своей столицей Ктесифон. Но особенного расцвета город достиг при Хосрове I и далеко превзошел прежние границы. Вне стен парфянского города возник новый квартал Асфанабр с грандиозным дворцом, а вокруг него выросли другие города спутники. Еще Арташир I возродил Селевкию под именем Bex-Арташир (под именем Бахурашир она существовала до XIII в). Хосров I в свою очередь построил к югу от Ктесифона город под названием Вех-Антиохи-Хосроу, куда переселил жителей разрушенной им в 540 г. Антиохии Сирийской. Когда Ктесифон был взят арабами в 636 г., они нашли здесь, по выражению арабских авторов — «семь городов», и назвали их ал-Мадаин — «города». После взятия арабами, особенно после основания Багдада, Ктесифон пришел в упадок, но жизнь в городе еще теплилась в XIII в.

Местоположение Ктесифона и бывшей Селевкии описано нами в предыдущей главе. Но за истекшие столетия река изменила свое русло, которое ныне разрезает руины Ктесифона на две неравные части. Большая из них, западная, ограничена валом, образующим часть правильной окружности, меньшая, восточная, имеет неправильный криволинейный контур. Площадь Ктесифона внутри стен или Старого города составляла примерно 72 га. В западной его части открыты руины церкви и сводчатых парфянских гробниц. С востока к нему примыкает правильно оконтуренная территория Асфанабра, где с южной стороны вздымаются могучие стены Таки-Кисра, как именуют арабы остатки ктесифонского дворца. К юго-востоку отсюда видны следы прямоугольной ограды, возможно здесь были царские сады. В полутора километрах южнее Таки-Кисра поднимается квадратный холм Тель-Дехаб; восточнее и северо-западнее Асфанабра лежат группы бугров. Они скрывают остатки окружавших город населенных пунктов. В целом руины покрывают обширную площадь свыше 30 км².

При Сасанидах процветал Истахр, где короновались цари.

Сасанидские города укреплялись стеной с внутренней галереей для стрелков, сильно выступающими округлыми башнями и бойницами. Расстояние между башнями было различным (в Ктесифоне до 40 м, в Достагерде — до 18 м). Сырцовые стены Ктесифона 10 м шириной были снабжены крутым откосом против стенобитных машин, сходную структуру имели стены Истахра. Стены Достагерда из обожженного кирпича достигали в ширину 16 м, т. е. они, видимо, были двойные, как в Гуре и Бишапуре; иногда делались и тройные стены. Городская фортификация дополнялась рвом.

В сасанидском Иране была и государственная фортификация. Между горами Эльбурса и Каспием тянется на 170 км Александров вал, охранявший страну с севера от набегов кочевников. Эта стена была построена, по-видимому, в конце сасанидского периода.

Местные строительные материалы были весьма разнообразны. На равнинах Двуречья, в Хузистане и юго-восточных районах продолжали строить из сырца на глиняном растворе. Редкие здания возводились целиком из обожженного кирпича. Самым распространенным материалом был камень. Техника каменной кладки получила характерные черты. Стены выкладывались из рваного камня или речных голышей без соблюдения рядов и перевязки; этот бутовый метод неразрывно связан с употреблением быстро схватывающегося гипсового раствора, цементирующего кладку в монолитную аморфную массу. Иногда такие стены выкладывались в опалубке. Примеры употребления тесаного камня немногочисленны.

Массивные круглые столбы выкладывались из камня или кирпича (в таком случае кладка состоит из рядов плашмя и на ребро).

Строительная техника, как и формы, базируется на местной традиции. А в безлесной стране это были арки, своды и купола. Выполнялись сводчатые покрытия как из кирпича сырцового и обожженного, так и из камня-плитняка. Если дерево не употребляли для покрытий, то избегали тратить его и на опалубку. Поэтому господствует бескружальная техника поперечных отрезков. Пяты свода начинаются заподлицо с поверхностью несущих стен или слегка нависают для уменьшения пролета. С той же целью первые ряды кладки выполняются горизонтально с постепенным напуском, образуя плавную, едва заметную кривую, и только выше начинается кладка поперечными отрезками, которые ложатся с небольшим наклоном к торцу.

Персы умели выкладывать поперечными отрезками не только своды, но и отдельные арки, а следовательно, аркаду. Отрезки в этом случае клались отвесно.

Арки и своды небольшого пролета чаще выполнялись посредством укладки кирпича по кривой плашмя в несколько рядов или путем напуска с небольшим наклоном постели (по типу ложного свода). Штукатурка, сглаживая углы, придавала арке плавные очертания.

В III в. в Иране создана конструкция купола на квадратном основании. Римские зодчие этого времени умели ставить купол на круглое же основание, которое сводилось к внешнему квадратному контуру посредством ниш; персы возводили купол над квадратным помещением путем перекрытия углов тромпами. Этот метод конструирования купола распространился потом на Восток до Кашгара, но на западе он не перешел границ Ирана.

В сасанидский период формы купола на тромпах носят архаические черты: переходная зона тромпов еще не отделилась в качестве самостоятельного архитектурно-конструктивного пояса и тромпы вмонтированы в оболочку купола. Они еще очень малы: головная арка тромпа соединяет в плане четверти сторон, отступая к углу сравнительно со стороной вписанного октогона. Эти особенности влекут за собой как следствие неправильное очертание колец в кладке купола, которые лишь над тромпами выравниваются до окружности. К этому надо добавить, что диаметр купола иногда превышает поперечник помещения, отступая за грань стены.

Усовершенствование сарвистанского купола V в. заключалось во введении зубчатого карниза, отделяющего скуфью и разбивающего интерьер на три зоны, из которых верхняя — правильный круг (эта черта видна уже в храме Бишапура). Однако купол Чор-Капу возвращается вспять к более ранним образцам. Таким образом, конструкция купола не претерпела решительных изменений на протяжении всего периода.

41. Кладка арок и сводов из камня
42. Чортак в Нейсаре. Внешний и внутренний вид, план, разрез

Каменщики умели выполнять арки, своды и купола из камня, даже из окатанного. В этом случае техника обычно несколько менялась. Пяты арки или свода отступают от щековой стены, образуя полки, что говорит о применении кружал и опалубки. При бутовом типе кладки по легкой опалубке кладется лишь тонкая оболочка клинчатой структуры из камня-плитняка, а затем, когда окрепнет раствор, на нее опирается аморфная масса кладки из камня на гипсовом растворе (рис. 41).

Для изучения каменных конструкций показателен храм огня в Нейсаре — кубическая постройка 12 x 12 м под куполом на четырех арках (рис. 42). Здесь характер материала последовательно меняется снизу вверх; стены до половины возведены из дикого камня, выше — из околотого, камень арок стесан в форме кирпича, купол сложен из мелкого плитняка; раствор везде алебастровый. Когда стены были выведены до пят арок, на них с внешней стороны устанавливались кружала из камыша и алебастра, к которым лепились один за другим поперечные отрезки арок. Затем кружала были удалены и вместо них поставлен недостающий отрезок кладки (этот отрезок впоследствии выпал, что и позволило восстановить метод конструкции).

Кладка куполов из камня выполнялась при помощи камышово-алебастровых кружал, вмонтированных накрест и разделяющих оболочку на четыре сегмента. Такие кружала помогали класть ряды одновременно с четырех сторон по заданной кривой, заменяя в этом отношении воробу. Алебастровые ребра до сих пор видны в куполе Нейсара. Подобные кружала широко употребляются и в современном строительстве Ирана. Изготовляются они на земле для небольших пролетов сразу целым отрезком, для более значительных — из двух половинок последовательным наложением, что дает полную симметрию.

Применение кирпича более способствовало развитию сводчатых конструкций, чем применение дикого камня, поэтому в некоторых каменных зданиях купола делались из обожженного кирпича. Здание в Хузистане, известное под названием Айвани-Карка, свидетельствует о дальнейшем развитии формы сводов. Вытянутое одним длинным корпусом шириной 9 м, с купольным залом по оси, здание имело два длинных крыла, разделенные пятью арками на компартименты, которые покрыты поперечными цилиндрическими сводами. Намеченная уже во дворе Хатры (где арки сочетаются с плоскокаменным покрытием) эта система решает проблему освещения: освобожденные от нагрузки продольные стены прорезаны большими арочными проемами.

Стремление погасить распор свода вызвало к жизни систему контрфорсов вдоль стен залов, что нашло свое наивысшее выражение в готике. Но, в противоположность готическим, сасанидские устои помещаются в интерьере, а не вне здания. Они имеют вид мощных круглых столбов, связанных со стеной арками, на которые опирается массив кладки. Хотя пролеты между стеной и опорами узки, такой зал получает характер трехнефного, а если открывается на фасад, имеет вид тройного айвана. Подобная пространственная система залов прослеживается во многих памятниках — постройках Дамгана и Киша, Касри-Ширин и Хош-Кури, но только в сарвистанском дворце она сохранилась во всех частях и может быть реконструирована полностью. В продолговатых залах этого дворца стоят вдоль стен спаренные опоры, образующие основу контрфорсов, которые связаны между собой полукуполами на тромпах. Пролет свода равен 5,1 м, а полная ширина залов достигает 7,9 м. В Сарвистане залы с опорами образуют закрытое пространство, в остальных названных памятниках — парадные айваны.

Для кладки арок и сводов поперечными отрезками, особенно большого пролета, характерна параболическая кривая. Такой профиль является неизбежным следствием метода кладки без кружал, где крутой подъем кривой облегчает работу. Кроме того, высокий подъем свода уменьшает распор. Яйцевидный профиль сводов, куполов и проемов строится, в частности, по методу египетского треугольника из трех центров. При небольших пролетах встречаются профили ниже полуциркульного.

Наивысшее достижение сводчатых конструкций в Иране данного периода — гигантская Таки-Кисра (арка Хосрова), точнее свод айвана, построенный из обожженного кирпича. Пролет его 25,63 м превышает ширину нефа храма Петра в Риме, высота равна 37 м. Масштабы величавой арки превзошли только однажды сами же иранцы в XIV в. Самый крупный известный купол этого периода в Чор-Капу покрывал пролет 16,15 м (при булыжной кладке стен он был из обожженного кирпича, в обрамления проемов тоже введен кирпич).

Хотя оба эти примера, бесспорно, являют незаурядное достижение строительной техники своего времени, нельзя признать ее в целом зрелой школой строительного искусства. Кладка из дикого камня связывала строителей, неизбежно влекла за собой чрезмерную толщину стен, которые, тем не менее, превращались под воздействием осадков в бесформенные кучи камня; своды и купола имеют тяжелые оболочки. Масштабы Таки-Кисра, превосходящего все установленные опытом нормы, заставили зодчего предусмотреть колоссальные запасы прочности: толщина архивольта, достигая в шелыге 1 м, усиливалась у пят до 1,8 м; несущие стены у основания свода имели толщину 4 м, а внизу — 7 м. Кладка укреплена в пятах и в щипцовой стене деревянными связями. Конструкцию сасанидских куполов также нельзя признать идеальной: они тяжелы и требовали соответственно толстых стен. Соотношение толщины стен к ширине квадратных залов колеблется от 1 : 2,06 до 1 : 3,27, такая толщина явно чрезмерна. В течение всего периода незаметно какого-либо развития конструкций. Однако инженерная мысль сасанидского времени подготовила почву для последующего взлета творческой фантазии, создавшего более рациональные и разнообразные конструкции, более утонченные формы.

Все памятники сасанидского времени — сводчатые и купольные. Но это не доказывает отсутствия балочных покрытий, о которых определенно свидетельствуют письменные источники. Более того, есть основания говорить о применении деревянных ферм.

43. Жилой дом в Дари-Шахр, VI в. Разрез, план

В долинах Курдистана лежат руины городищ Дари-Шахр и Ширван. Постройки этих городов были, как и в Фарсе, из булыжного камня на алебастре. Можно различить прямоугольную сеть улиц, жилые кварталы и отдельные здания. Чаще всего — это цепочки связанных параллельно стена к стене вытянутых сводчатых комнат. Такие цепочки окаймляют узкие прямолинейные улицы, смыкаются под углом, располагаются вокруг двора. Но были постройки иного типа, как например, обособленное компактное здание в шесть комнат, взаимно связанных проемами (рис. 43). Гладко оштукатуренные нижние комнаты были сводчатые, с небольшими окнами высоко над полом, но сохранились остатки второго этажа с богатым стуковым декором, где были балочные потолки и более широкие окна. Один из фасадов был затенен портиком с арками и пилястрами в нижнем этаже и колоннами в верхнем.

Жилые дома к востоку и северо-востоку от Ктесифона, в основном VI в., были сводчатые в два этажа. Помещения плотной массой окружали четырехугольный двор с айванами по оси, которых могло быть от одного до четырех. Дом делился на две части — парадную внешнюю и внутреннюю. На внешнюю половину вел с улицы айван, которому в богатых домах предшествовал двухстолпный портик, образующий в плане Т-образную форму. На внешнем дворе выделялся главный айван, дополненный лежащим позади него приемным залом с альковом, откуда часто открывалась дверь в следующий зал. Вокруг этой основной группы и по другим сторонам двора теснятся без заметной системы второстепенные помещения — квадратные и прямоугольные, с нишами и без них. Освещались эти помещения, вероятно, сверху, так как они находились глубоко внутри корпуса. Между комнатами прятались маленькие камеры (кладовые?) с узеньким (около 40 см) сводчатым входом. Главный айван и приемный зал богато украшались резным стуком, а в некоторых постройках найдены и остатки полихромной росписи. Отделка остальных комнат ограничивалась гладкой штукатуркой. Колонны и пилоны из обожженного кирпича также оштукатуривались алебастром. Целые кварталы сырцовых домов, разделенные узкими улицами, открыты в крепости Тель-Дехаб к юго-востоку от Ктесифона. Ориентация домов была различная, противоположные айваны двора предназначались для разных времен года: обращенный к северу — для лета, к югу — для зимы.

Могущество правителей выражалось в архитектуре их резиденций. Именно в этой сфере с наибольшим блеском представлено мастерство зодчих этого времени.

Архитектура дворцовых зданий индивидуальна по композиции и деталям. Но всем им в той или иной мере свойственны черты монументальности и симметрия масс. Как и в парфянский период, решающая роль в дворцовых комплексах принадлежит айвану, что еще более подчеркнуто его соединением с купольным залом — в такой двойственной форме выступает доминирующий в ансамбле аудиенц-зал. Предполагается, что обширный лицевой айван служил для публичных приемов и церемоний, тогда как в купольном зале совершались частные аудиенции. Эта осевая группа в окружении меньших сводчатых и купольных помещений выходит на главный дворцовый фасад. Вокруг дворцов простирались обширные сады, парки и охотничьи угодья. На окрестных скалах высекались рельефы, прославляющие деятельность владыки.

44. Дворцовые постройки: а — в Фирузабаде, 223 г.; б — в Ктесифоне, III или V в.; в — в Сарвистане, V в.; фасад дворца в Ктесифоне, интерьеры дворца в Сарвистане

45. Дворец в Бишапуре. План а — купольный зал; 6 — айван; в — двор; г — храм

Старейший из сасанидских памятников — резиденция Арташира I находится в 8 км к северо-востоку от Гура, в устье скалистого ущелья (рис. 44). Постройка, известная под названием дворца в Фирузабаде, созданная еще в 224 г., на два года старше официального начала династии. Это огромное, но чрезвычайно компактное по плану сооружение построено прямоугольником 55,5 x 103,46 м (почти 1:2). Обычные для Фарса конструкции здания из булыжного камня необычайно массивны, толщина стен доходит до 5 м. Рисунок плана предельно отчетлив: главный айван размером 13,3 x 27,4 м фланкирован четырьмя открытыми в него меньшими сводчатыми помещениями, за ним три равноценных купольных зала замыкают официальную группу; далее открывается квадратный двор, окруженный сводчатыми помещениями, с двумя меньшими айванами по главной оси. По лестнице можно попасть в узенькую галерею, окружавшую центральный зал, обойти его и заглянуть через арки во все три зала. В зените куполов были круглые отверстия. Боковые и задние фасады членятся монотонным рядом пилястр ступенчатого сечения с полуколоннами по оси, внутри стены прорезаны нишами. Двери и ниши обрамлены наличником с египетским карнизом — сознательное заимствование из архитектуры Персеполя; но в отличие от ахеменидских проемы завершаются опирающейся на пилястры аркой с профилированным архивольтом. Перед фасадом дворца видно круглое ложе водоема, наполнявшегося некогда ключевой водой.

В окрестностях дворца на скальном выступе высится замок Калаи Духтар. Рядом с замком находится пещера, заполненная горячей грязью и паром. Можно предположить, что этот замок представлял собой своего рода курорт для членов царской семьи.

Ансамбль Бишапура, мало отдаленный по времени от фирузабадского, тем не менее, резко отличен по композиции и декору. Здесь нет ни цельности, ни симметрии. Главную часть композиции составляет крестовидный аудиенц-зал огромных размеров: центральное купольное пространство при ширине 22 м, очевидно, имело много более в высоту, расстояние между крайними сторонами креста равно 37 м, стены достигают 8-метровой толщины (рис. 45). В концах креста прорезаны двери. Зал окружен чем-то вроде коридора, куда выходит пара дверей, другие две противоположные двери сквозные. В стенах зала 64 ниши, украшенные резным стуком и росписью. К залу с двух сторон примыкают двор с полуколоннами вдоль стен и тройной айван, тот и другой с мозаичными полами. Положение айвана необычно: он является не преддверием аудиенц-зала, как в других дворцовых ансамблях, а совершенно самостоятельным элементом. Тематика мозаик (см. ниже) подсказывает, что он служил для пиршеств. Первоначально айван с пилястрами вдоль стен занимал площадь 18,6 x 14,8 м, и мозаики относятся к этому строительному периоду. Впоследствии в торце был отделен пятью арками кулуар, а пилястры скрыты кладкой. Пол завален остатками резного стука. Позади айвана лестница спускается в небольшую купольную келью. Зал связан с храмом огня, углубленным в землю на 7 м. Плоская крыша храма опиралась на каменные консоли, изображающие протомы быков.

Части ансамбля разновременны: храм огня, айван в его начальном виде и постройки к востоку от этой группы датируются 266 г., крестовый зал возник позднее (может быть уже в IV в.) и тогда же перестроен айван. Планировка города, вотивные колонны, кладка храма из тесаного камня, техника мозаики свидетельствуют об участии в работах римских военнопленных.

Дворец в Сарвистане V в., уступая в размерах фирузабадскому (36,4 x 41,75 м), обнаруживает в архитектуре много общего с ним, но в то же время есть и некоторые сдвиги в композиции и конструкциях. Изменилось соотношение масс — доминирует не айван, а главный купол, уже не скрытый в корпусе здания, но поднятый высоко над стенами.

При общем равновесии объемов строгая симметрия плана нарушена введением бокового айвана, образующего вторую ось; купольный аудиенц-зал шириной 12,8 м получил доступ с двух сторон и дополнился другим залом длиной 18,8 м с круглыми столбами (см. рис. 44). Нетрудно заметить, что функции публичных аудиенций перешли от айвана к залу под куполом, тогда как более интимные собрания происходили, видимо, в сводчатом зале. Северный айван связан с другим подобным же залом. Конструкции легче, чем в Фирузабаде, стены вдвое тоньше, кирпичный купол прорезан серией световых отверстий и отделен от пояса тромпов зубчатым карнизом. Конструкция зала со столбами-апсидами создает пространственно-пластическое решение интерьера. Здесь есть и четырехстолпный зал, но столбы его служат лишь опорами огибающей зал открытой галереи. Архитектура дворца покоряет суровой логикой форм; декор отсутствует, зубчатые тяги подчеркивают основание купола и апсид. Напротив северного айвана различаются остатки более легких построек (видимо, жилых) и круглого бассейна.

Дворец в Ктесифоне, известный под названием Таки-Кисра, по масштабам затмил все другие постройки Сасанидов. Даже небольшая группа его помещений занимает 105 x 117 м, вдвое превышая габариты фирузабадской резиденции (см. рис. 44). От дворца остались лишь стены, часть свода айвана да южное крыло фасада: архивольт арки упал в 1888 г., остальные части также обрушились, план реконструирован по остаткам фундамента. Обращенная на восток арка айвана была не одинока — напротив нее раскопками обнаружены остатки второй, меньшей арки, составляющей часть ансамбля; их разделял двор, контуры которого не установлены.

При грандиозных масштабах рисунок плана примитивен. Огромный свод айвана до половины врезается в корпус. Позади айвана был сводчатый зал того же пролета. Мощная толща стен казалась недостаточной, чтобы выдерживать распор сводов, поэтому они фланкированы галереями с арками на столбах. Айван господствует над прочими помещениями; квадратные боковые залы, если они и были покрыты куполами, играли ничтожную роль — этим ктесифонский дворец резко отличается от построек Фарса. Дворовый план, как и решение фасада, разделенного на ярусы архитравом, полуколоннами и системой арок, который был оштукатурен алебастром, определяет местное своеобразие форм и роднит здание с дворцом Ашшура.

Датировка здания вызывает серьезные разногласия. Ряд ученых связывает его с именем Шапура I, указывая на элементы римской архитектуры в композиции фасада и сходство с дворцом Ашшура. С другой стороны известно, что в Ктесифоне была резиденция Хосрова I Ануширвана. Едва ли он довольствовался постройками своих предшественников, в его строительной деятельности вполне объяснима склонность к гигантомании. Современников поражали сказочное убранство тронного зала Хосрова и чудесные мозаики. Действительно, в раскопках найдены остатки мозаик из яркого стекла, мрамора и перламутра, покрывавших свод и стены. Зал был задрапирован огромным занавесом, пол покрыт ковром, затканным жемчугом и драгоценными камнями. Этот ковер, изображавший пробуждение весны, был разрезан на куски арабскими воинами.

Жилые постройки дворца стояли, как предполагают, южнее на платформе площадью 125 x 75 м и высотой до 6 м.

46. Дворец Касри-Ширин. План ансамбля: а — дворец; б — храм; в — крепость; г — современное селение Д — Разрез крепостной стены. План дворца

Через Курдистан проходил древний караванный путь, соединявший Вавилон и Экбатаны, Селевкию и Гекатомпилы, Ктесифон и Керманшах (ныне шоссе Багдад — Тегеран). На этом пути у иранской границы находятся руины обширного дворцового ансамбля Касри-Ширин, остатки резиденции Хосрова II Парвиза (590—628 гг.). Местная традиция связывает их с именем любимой жены Хосрова христианки Ширин.

Дворцовый парк занимал около 120 га. Его каменная ограда оригинальной конструкции высотой до 6,5 м выполняла одновременно функции акведука, подающего воду в сад и в здания. Ограда разделяет парк на две части неправильной конфигурации. Одна из них заключала постройку, называемую Иморати Хосроу. От ворот на восточной стороне тянулась на запад широкая парадная аллея с водным зеркалом на оси; размеры этого водоема длиной 550 и шириной 50 м далеко оставляют позади масштабы прудов Тадж-Махала и других позднесредневековых парковых ансамблей.

Дворец располагался на террасе шириной 98 м, высотой около 8 м, куда вел двусторонний пандус. Основание террасы огибала галерея с арками, за которой были скрыты сводчатые комнаты. Огромный тройной айван с массивными круглыми столбами торжественно открывался к востоку, за ним лежали купольный зал, квадратный перистиль с айваном, четырехстолпный портик и просторный, разделенный на две части, двор. Вокруг этой осевой композиции расположена серия правильно сгруппированных меньших дворов (гарема?) и служебных помещений, стоявших отчасти на самой террасе, отчасти у ее подножия. Общее протяжение грандиозного здания 372 м, его наибольшая ширина 190 м (рис. 46).

Стены и своды были сложены из булыжного камня, круглые колонны — из обожженного кирпича с алебастровой штукатуркой. В помещениях богатый резной орнамент покрывал даже тело колонн. Второстепенные постройки были, видимо, двухэтажные, со сводчатым внизу и балочным вверху покрытием. В другой части парка стояла на небольшом, окруженном стеной участке группа зданий, где выделялась массивная купольная постройка, вероятно культового назначения, известная под названием Чор-Капу.

Далее к югу стоит Калаи Хосроу — цитадель и помещение гарнизона. Стены ее образуют квадрат 180 x 180 м и каждая сторона укреплена шестью полукруглыми башнями. Крепость окружена рвом, через который с юга и запада были переброшены мосты на аркадах (может быть с подъемной частью). По соседству был город (или поселение) — его покрывает застройка современного пограничного городка, носящего то же название Касри-Ширин.

47. Дворец Хош-Кури. План

В 10—15 км к северо-западу от Касри-Ширин находятся остатки второго комплекса, известные у местного населения под названием Хош-Кури (рис. 47). Сходство плана и конструкций доказывает, что здесь было дворцовое сооружение, одновременное Касри-Ширин: здание на платформе с открытым на восток тройным айваном, аудиенц-залом и двором, с примыкающими на западе двумя меньшими дворами в окружении жилых и служебных помещений; комплекс заканчивался двумя большими замкнутыми дворами. Двухъярусный коридор — пандус вел в помещения второго этажа. По масштабам постройка уступает Иморати Хосроу — длина ее составляет около 180 м. Сюда вела с востока от ворот аллея 175 м длиной. К северу другая мощеная аллея вела в парк, обнесенный прямоугольной оградой 670X600 м, площадью около 40 га. Стены парка здесь также служили двойной цели, заключая наверху ложе водопровода. Ворота парка фланкированы парой комнат с лестницей на второй этаж. К юго-западному углу ограды примыкает извне постройка типа караван-сарая.

Касри-Ширин и Хош-Кури в отличие от других дворцовых ансамблей позволяют восстановить контуры генерального плана со службами и садами. Тем не менее планы сооружений, особенно Хош-Кури, неточны. Уже в прошлом столетии обмер их был сильно затруднен грудами камня осыпавшихся стен и сводов.

48. Дворцовая постройка Дамгана

Известны и другие дворцовые постройки сасанидского времени. Часть дворцового здания с тройным айваном и великолепным стуковым декором открыта на Тепе-Хиссар в Дамгане (датируется в пределах 488—531 гг.) (рис. 48). Два сасанидских здания в Кише считаются резиденцией знатных лиц. Остатки дворцового здания из обожженного кирпича с тройным айваном и фресками открыты в Айване-Карка (4 км от Суз, IV в.).

Дворцовые ансамбли ориентированы в большинстве точно по странам света. Но главный айван более ранних построек направлен различно: в Фирузабаде — к северу, в Сарвистане — к западу. Лишь в конце периода намечается устойчивое стремление обращать главный айван прямо на восток.

49. Гроты Таки-Бустана, IV-V вв. Фасад, план, разрез, общий вид

Сказочные сасанидские парки поражали воображение арабских авторов. Заполненные редкими растениями и животными, они освежались ручьями и водоемами, украшались наскальными рельефами и павильонами. Одному из таких парков — загородной охотничьей резиденции принадлежат знаменитые гроты Таки-Бустана в 5 км к северо-востоку от Керманшаха (рис. 49). Два сводчатых грота высечены рядом в скале. Меньший из них (5,8 x 3,6 м) был устроен Шапуром III (383—388 гг.); в глубине его изваяны барельефы Шапура III и Шапура II, что поясняется надписями на среднеперсидском языке пехлеви. Происхождение второго грота спорно — его приписывают Перозу (457—483 гг.) или скорее Хосрову II (590—628 гг.). Он просторнее (7,5 x б,8 м) и богаче отделан; тимпаны арки заполняют фигуры крылатой богини победы, в глубине горельефное изображение Хосрова на коне, изваянное скульптором Каддусом, а над ним во втором ярусе — сцена инвеституры; боковые стены заняты почти плоскими многофигурными композициями охоты на кабанов и ланей. Подножие гротов омывал источник (воды его, поднятые в прошлом столетии плотиной, образовали озеро). По соседству с гротами находится скальный барельеф. Архитектурный ансамбль дополнялся рядом легких построек. С самолета видны прямоугольные контуры обширного парка-парадиза.

В дворцовых сооружениях сасанидские зодчие проявили себя как исключительные мастера компоновки плана и объемов. Для дворцовых ансамблей характерны четкая организация, равновесие масс, грандиозный размах. Но вместе с тем они почти всегда немасштабны — контуры плана могут быть без ущерба уменьшены вдвое, или даже втрое — настолько помещения не согласованы с размером человека.

Трудно наметить последовательное развитие архитектуры. В целом можно, пожалуй, сказать, что, если в начале сооружения отличаются собранностью, замкнутостью, компактностью плана и объемов, аскетизмом, то в конце периода ансамбль получает черты пространственности, формы усложняются, характерным становится выдвинутый вперед тройной многостолпный айван.

Зороастризм стал при Сасанидах государственной религией Ирана. Поскольку религия была одним из столпов, на которые опиралось централизованное государство, первые сасанидские цари приняли все меры к ее укреплению, усилению, а также обновлению.

Основная идея дуалистического учения зороастризма — борьба светлого и темного начала в лице богов Ормузда (Ахура-мазды) и Аримана (Анхра-Манью). Центральное место в культе занимало почитание огня.

Стремясь усилить авторитет государственного культа (а в конечном счете свои позиции), Арташир I сделал его более универсальным, объединив в системе зороастризма иные культы, распространенные в различных областях страны. Отсюда черты синкретизма, почитание четырех стихий (огонь, вода, земля и воздух) и ряда местных божеств. Особое значение Арташир придавал культу солнечного божества Митры. Разрозненные и частью утраченные к тому времени списки религиозного трактата Авесты были старательно приведены в порядок. Канонизированный список священной книги хранился в главном святилище в Шизе (Тахте-Солейман), Арташир усиленно строил повсюду новые святилища огня и ставил жертвенники-пиреи. Храмы возникали в городах и селениях, были непременной частью дворцового ансамбля.

Сословное деление общества нашло отражение в иерархии культа огня: были три священных огня — огонь жрецов, военных людей и селян. Знаменитый священный огонь Аташ-и-Бахрам был установлен в Гуре.

Предполагается существование в этот период народного и официального культов. Очевидно, как раз народным являлся наиболее распространенный, характерный именно для сасанидского Ирана тип культовой постройки, называемый чортак, т. е. «четыре арки». Это квадратный купольный павильон из камня с арками на четырех пилонах, в котором горел священный огонь. Такая постройка предполагает наличие второго, замкнутого служебного помещения, где огонь содержался и охранялся. Кроме того, как это ни покажется странным, чортаки всегда были связаны с водой — ручьем, рекой, искусственным водоемом. Видимо, здесь сказалось почитание воды. «Огню и воде персы приносят наиболее торжественные жертвы», — пишет Страбон. Вспомним, что к пиреям Гура и Дарабгерда была подведена с помощью акведука вода.

Единственным образцом, где сохранились обе части культового ансамбля, является группа в местности Танги-Чакчак в Ларистане. Одна из построек, известная под названием Касри-Духтар, представляет собой чортак 12,6 м в стороне и 5 м высоты до тромпов (купол выше тромпов разрушен). В 47 м ближе к реке стоит другая постройка 10,3 м в стороне и высотой тоже 5 м до тромпов с уцелевшим куполом, называемая Аташкеде. Она служила, очевидно, для хранения огня.

Вид чортаков был суров — они даже не сохраняют следов штукатурки. Размеры их различны: чортак Гура был предположительно не менее 25 м в стороне, миниатюрный павильон Казеруна всего 5 x 5 м.

В некоторых случаях чортаки имели обходную галерею. Такая галерея, в парфянском храме Хатры отделенная от внутреннего пространства, теперь связана с ним арками. Трехсторонний обход намечен в раннем святилище Кухи-Ходжа. Круговой обход был предположительно у Чор-Капу в ансамбле Касри-Ширин.

50. Храм огня в долине Джерре, V в. План, разрез

51. Каменные алтари: ахеменидский в Пасарга дах (а) и сасанидский в Калабане (б)

Более сложные формы имеет один из храмов Джерре (V в.). Купол на пилонах окружен здесь галереей со сводами и угловыми куполами (рис. 50).

Несомненно, формы чортака генетически связаны с парфянскими храмами типа Хатры и Кухи-Ходжа; но замкнутая целла уступила место открытому киоску, а своды сменились куполами на тромпах.

Чортаки сасанидского Ирана имели и практическое назначение: поставленные на холмах и горных склонах, огни были видны издалека и служили своего рода маяками, указывая путь караванам. Несомненно, маяком являлся и центральный пирей Гура.

Чортак, разумеется, не исчерпывал типологию храмов сасанидского времени. Центральный пирей Гура реконструируется в форме башни-зиккурата. Поскольку в наскальных рельефах фигурируют изображения Ахура-мазды и богини плодородия Анахит, были, вероятно, и посвященные им храмы, заключавшие статуи этих богов. Но, разумеется, трудно было бы ожидать, чтобы мусульмане пощадили такого рода сооружения, и о них ничего неизвестно. Главное святилище Сасанидов находилось в Шизе — парфянский священный город продолжал свою жизнь.

Существовали алтари-площадки, высеченные из цельного камня. Образцом таких алтарей на открытом воздухе являются скальные платформы Харсина и Калабана (рис. 51). Можно предположить, что в Харсине был парковый комплекс вроде Таки-Бустана, от которого остались неоконченный скальный барельеф 46 x 8—9 м, высеченный в скальной площадке круглый пруд и алтарь со ступенями; неподалеку лежит разбитая каменная арка. В Калабане алтарь высечен из огромного валуна. Но традиция каменных алтарей, характерных для ахеменидского времени, при Сасанидах постепенно замирает.

Каменные алтари продолжают ахеменидскую традицию (алтари Накш и Рустема, Пасаргад). Не все они служили пиреями; замкнутый желобок, как на алтаре Калабана, заставляет предположить, что здесь совершалась церемония не огня, а воды.

Храмовый пирей изображался на скальных рельефах и чеканился на монетах. Впервые он найден в натуре в храме на Кухи-Ходжа.

Однако зороастризм был не единственной религией в сасанидском Иране, где значительную роль играли несторианское христианство и новое учение Мани.

52. Церкви в Ктесифоне (а) и в Хире (б). Планы

Христианство, широко распространенное в торгово-ремесленных слоях горожан, во многих случаях встречало терпимое отношение, а иногда и прямую поддержку со стороны сасанидских правителей. До 80-х годов V в. христиане жестоко преследовались как сторонники Рима, но с этого времени в Иране политические мотивы гонений отпали и христианство получило легальные права.

В западной части Ктесифона обнаружены остатки каменной церкви середины или конца VI в. (рис. 52). Под ней оказалась другая, которая осталась незаконченной. Две церкви Хиры тоже VI в. построены из глины с пилястрами из обожженного кирпича, которым был замощен и пол. Композиция их свидетельствует, что к этому времени (по крайней мере, в Месопотамии) сложился единый тип церкви. Все эти постройки — сводчатые базилики; все они при отсутствии апсиды имели на восточной стороне три камеры с алтарем в средней из них, которая, вероятно, была покрыта куполом; западная стена у всех была глухая, и узкие двери прорезаны в продольных стенах. Церкви Хиры, кроме того, разделялись невысокой перегородкой на две неравные части, из которых задняя, по-видимому, была отведена для женщин; перед этим барьером высится платформа наподобие тронного места (для патриарха или старейшины?). Все эти особенности отличают месопотамские церкви от сирийских и определяют их местное своеобразие. Одна из церквей в Хире была трехнефная с двумя рядами круглых колонн, другая — однонефная. В ранней церкви Ктесифона пристенные колонны, в поздней — прорезанные параболическими арками пилоны; в целом конструкция покрытия у обоих выглядела примерно так же, как в сарвистанском дворце. Крыша, вероятно, была двускатная. Скромная белая штукатурка покрывала стены в интерьере, и лишь алтарная часть была отделана росписью, а в ктесифонской церкви была найдена даже горельефная алебастровая фигура святого и раскрашенные части ее обрамления.

Были известны некоторые типы общественных и коммунальных сооружений. В Ктесифоне сохранились остатки арены для гона зверей или боя животных. С трех сторон ее замыкали ярусами места зрителей, увенчанные вверху портиком, внешняя глухая стена которого, возможно, была украшена стуковым барельефом. Близ Таки-Кисра открыты остатки бани с водопроводом из гончарных труб, топкой, лежанками и следами настенных фресок.

Маздеизм предписывал особый ритуал погребения с предварительным очищением костей от мяса дикими животными; кости хранились в скальных нишах или в углублениях, реже в специальных ящичках. Погребальные сооружения поэтому не возводились.

Высеченные в коралловых скалах катакомбы острова Харга приписываются христианам (около 250 г.). Всего здесь насчитывается до 60 камер, из которых две привлекают внимание. Фасад их отделан ложными окнами и пилястрами. Широкий вестибюль открывается в погребальную камеру, причем оба эти помещения снабжены по обе стороны нишами, где помещались тела умерших, а в глубине камеры находилось главное захоронение.

Башня в Пайкули имела чисто мемориальное назначение. Имея 9 x 9 м в поперечнике, она была облицована тесаным камнем, заключавшем внутреннюю бутовую кладку на алебастре. От памятника осталась куча развалин, но в настоящее время он реконструируется в виде башни с угловыми колоннами на каждой стороне, с зубчатым венчанием. Под одним из бюстов высечена пехлевийская надпись, из которой следует, что монумент возведен Нарсе в честь победы над Бахрамом III (293—303 гг.). Прототипом ее послужили, очевидно, башенные мавзолеи Хатры.

Расширяя свою империю, Сасаниды энергично строили дороги и мосты. Сохранились многие мосты и плотины. Самые крупные — мост в Дизфуле длиной 400 м на 22 арках и плотина в Шуштаре на реке Карун длиной 550 м. Возведенные руками римских пленных после 260 г., они были надстроены заново в средние века. Быки сложены из камня с бутовой сердцевиной и облицовкой из хорошо отесанных квадров на цементе, надстройка кирпичная. Русло реки у плотины во избежание размыва замощено каменными плитами, скрепленными при помощи скоб. В строительстве многих других мостов были использованы местные приемы.

Уделялось внимание также оформлению источников и водоемов, берега которых облицовывались тесаным камнем. Излюбленная форма бассейнов — круг.

Архитектура сасанидского времени — прямое продолжение парфянской. От парфянского зодчества восприняты сводчатые композиции, получившие более широкое и разнообразное толкование. Благоприятную почву для развития нашла композиция айванов. Для святилищ характерна форма квадратной целлы с круговым обходом. 

Однако сасанидские зодчие вдохновлялись и величественными формами памятников ахеменидской эпохи, тогда стоявших почти нетронутыми. Нетрудно установить сознательное возрождение в ранних сасанидских постройках форм и деталей древней архитектуры. Ранний дворец Бишапура построен из отесанных блоков, а фасад его был украшен наподобие персепольской лестницы барельефом с вереницей всадников и пеших. Консоли храма скопированы в ападане Персополя. В Бишапуре, как и в Фирузабаде, нашел применение египетский карниз, венчающий дверь храма, отлитый из стука над входами большого крестообразного зала.

Сасаниды создали тип торжественного трехнефного сводчатого зала. Формы его не имеют ничего общего с сирийскими базиликами. Только апсиды в Кише и Дамгане можно рассматривать как заимствованные из Сирии. Внутренние контрфорсы возникли в тех областях, где строили из камня и где сложенная из голышей оболочка получалась очень грузной. Это чисто местная форма, вызванная технической необходимостью. Тем не менее она является крупным шагом в развитии архитектуры, позволяя разнообразить интерьер, расчленяя его, придавая ему ритм, пластичность и масштабность.

Массивные круглые опоры, ставшие неотделимой частью тройного айвана,— также чисто местная конструкция; форма их сложилась уже в парфянский период под действием двух факторов — тяжести покрытия и свойств необработанного материала, каким являлся окатанный камень Фарса и Курдистана.

53. Капитель колонны из Таки-Бустана

В сасанидской архитектуре употреблялись также более стройные колонны с цилиндрическим стволом менее метра в поперечнике, известные по остаткам Касри-Ширин и Дари-Шахр. Такие колонны выкладывались из обожженного кирпича. В основании колонн — обычно валик, а капитель носит византийский характер. Но были колонны и целиком из камня. К таким колоннам принадлежали беломраморные капители, найденные в Таки-Бустане и Исфахане. Их тип совершенно византийский: верхнее квадратное сечение сводится к охваченному валиком основанию. Две стороны их украшены орнаментом, две другие несут барельефные изображения сцены инвеституры — Хосров II (?) получает венец из рук божества (рис. 53).

Ствол колонны из кирпича, покрытый стуковым орнаментом, составляет характерную особенность сасанидского ордера. Отступление сделано в одной из построек Киша, где массивные столбы имели каннелюры, базу с классическими профилями и низкую акантовую капитель.

Руины Фирузабада и Сарвистана могли бы внушить мысль, что сасанидские правители не использовали в зодчестве искусство скальных рельефов, избегали применения изобразительных мотивов в своих царских покоях. Однако археологические открытия и письменные источники показывают, что архитектура дворцов и иных типов зданий была тесно связана с монументальным изобразительным искусством в самых разнообразных его проявлениях.

На стене летнего ктесифонского дворца была написана охотничья сцена. Остатки настенной росписи обнаружены во дворце Айване-Карка, а также в богатых жилищах и бане близ Ктесифона. Но фрагменты ее везде слишком незначительны. Неудачи в этой области до известной степени компенсирует расчистка напольных мозаик Бишапура с их портретными изображениями.

Мозаика, если и не была распространена повсеместно, то во всяком случае играла значительную роль. Она употреблялась для отделки полов, стен, а может быть и сводов. Остатки смальтовой мозаики открыты в Хире и Ктесифоне (средневековые авторы сообщают, что в тронном зале ктесифонского дворца роскошная мозаика изображала осаду Антиохии, где фигурировал сам Хосров Ануширван верхом на коне). Но главное открытие было сделано в средней части тройного айвана Бишапура, где сохранились целые композиции напольных мозаик. Мозаики расположены вдоль стен, причем сюжетные панно прямоугольного очертания перемежаются геометрическими вставками и полосами с крупным изображением мужских и женских лиц, повернутых в три четверти. Мозаики — чуждое персам искусство и, несомненно, были выполнены руками римских мастеров. Но в общей композиции и сюжетах чувствуется строгий отбор. В римских зданиях центр пола всегда был занят главным мозаичным панно, здесь же середина пола замощена камнем, уложенным в геометрические узоры. В сюжетах полностью отсутствуют излюбленные в мозаиках домов Антиохии мифология и аллегория, нет взаимосвязи или общего действия, изображены придворные дамы и куртизанки, танцовщицы с цветами и музыкальными инструментами; головы персонажей увенчаны венками из цветов. Видимо, здесь изображено празднество возрождения природы, приуроченное в Иране к Новому году, который справляется весной. Позы, передача драпировок роднят мозаики с иранскими барельефами, прически и бороды отличают местный этнический тип.

54. Стуковый бюст на фасаде здания в Кише (реконструкция)

55. Образцы резного стука

Настенные рельефы нашли место как в интерьере, так и на фасадах различного типа зданий. Уже ранний дворец Бишапура был украшен каменными барельефами наподобие персепольских, а его храм — протомами быков. Внешние стены арены в Ктесифоне покрывали стуковые барельефы на тему царской охоты. Статуя святого была в алтаре ктесифонской церкви. Многочисленны изображения людей и животных В; резном стуке на жилых зданиях близ Ктесифона. В горельефной пластике выработался особый вид закрепленного на стене бюста царственной особы, различных мужских и женских персонажей. Такие бюсты, получают особенно монументальную трактовку в оформлении зданий дворцового и мемориального характера. Стуковые бюсты, найденные во дворе постройки в Кише, размещались, очевидно, между пилястрами (рис. 54). Каждый фасад башни в Пайкули был отмечен каменным бюстом. Отсюда можно заключить, что известные бронзовые бюсты одного из сасанидских царей тоже предназначались для фасада какого-то, вероятно, каменного здания. Софит арки здания в Кише был расчленен кессонами со стуковыми маскаронами.

Мало известна объемная скульптура, этого времени. А между тем она играла видную роль в архитектуре. Статуя Шапура I высотой 8 м стояла у входа в грот Шапура. Статуя Хосрова II помещалась на площадке перед большим гротом Таки-Бустана. Была и городская скульптура — по письменным источникам центр Бишапура был отмечен статуей Шапура I.

Основным видом архитектурного декора являлся резной стук, покрывавший стены, своды, тело колонн. Различаются два вида техники: 1) резьба от руки по слою штукатурки, 2) сборные квадратные плиты около 30 см в стороне, отлитые в форме, которые примораживались к стене раствором. Рельеф литого орнамента округлого профиля плавно сочетается с плоским фоном; резной имеет четкие границы и также выделяется на плоском фоне (изредка встречается бесфоновый).

По тематике резной стук делится на геометрический, растительный, изобразительный и символический (рис. 55).

Геометрические мотивы редки и сводятся к простейшим видам меандра и свастики в сочетании между собой, а иногда и растительными элементами вроде розеток. Растительный орнамент представлен богато и детально разработан. По характеру он более или менее стилизован или же близок к натуре: виноградная лоза, гранат и тюльпан. Первые два воспроизводились особенно часто и считались, видимо, символом изобилия, плодородия (рис. 55). В узоре встречается также пальмовая ветвь. К стилизованным формам относится волнистый стебель, всевозможные пальметты, гирлянды и розетки.

В растительный орнамент нередко вкраплялись изображения живых существ. В Кише и других местах найдены стуковые рельефы медведя, кабана, пьющего воду оленя, павлина, рыб и т. д. (рис. 55). Наконец, в орнамент включалась и символика царской власти: мотив крыльев, полумесяца и пр.

Рисунок сборных плиток был различен. Каждая из них несла элемент орнамента — в этом случае все вместе они составляли ковровый узор. Плитка могла заключать какой-либо изобразительный мотив в обрамлении из перлов с угловыми виньетками, иногда сочетая несколько круглых и квадратных рамок. В таком случае середину занимает поясное изображение человека, голова кабана или иной зооморфный сюжет. Орнамент мог образовать бордюры, фризы, отдельные медальоны, узор ствола колонны. Арки обрамлялись гирляндами с дополнением пальметт.

Резной стук обычно встречается в обломках, поэтому трудно определить назначение того или иного фрагмента. Раскопки одного из домов близ Ктесифона позволяют до некоторой степени установить расположение орнамента на парадном айване: вдоль стен его и по фасаду шла панель из литых стуковых плит, завершаемая на уровне пят арки валиком, выше стены были гладкими (хотя задняя стена айвана могла быть орнаментирована и над панелью); контур арки был обрамлен гирляндой, а свод — рельефами животных. В другом доме свод был украшен рисунком кессонов. Внутри дома стук применялся меньше, и если внешний декор был однотонным, то в интерьере он мог быть окрашен.

В крупных зданиях принимались особые меры для закрепления тяжелого декора. Например, в свод Таки-Кисра были забиты деревянные клинья, державшие веревки, и к ним крепился толстый слой резного стука.

Архитектура сасанидского времени завершает более чем трехтысячелетний ход развития иранского зодчества. Иранцы постоянно расширяли границы своего государства и находились в контакте с соседними народами. В страну проникали черты культуры Индии и Средней Азии, Закавказья, Сирии и Византии. В архитектуре нашли отражение мотивы античности и Византии, но переработанные и приспособленные, они неизменно получали местный характер. Несмотря на большое разнообразие архитектурных типов и композиции, сасанидское зодчество, несомненно, отличается единством и цельностью стиля.

Архитектура сасанидского времени не только достойно завершает древнюю фазу развития архитектуры Ирана. Она служит прочным фундаментом архитектуры последующих столетий. Значение архитектуры Ирана рассматриваемого периода выходит за пределы страны. Достижения строительной техники внесли значительный вклад в византийское зодчество, особенно в метод кладки сводов.